А.ДУГИН. ЕВРАЗИЙСТВО и
СТАРОВЕРИЕ
1. Старое
против древнего
Евразийское движение является
наиболее ценным источником вдохновения для
современной политической мысли
России. С гениальным почти пророческим чувством
будущего исторические евразийцы
сумели поставить диагноз политической истории
России в ХХ веке еще в 20-е и
30-е года — тогда, когда все было далеко не так
очевидно, как сегодня. Н.С.
Трубецкой, П.Н. Савицкий, Н.Н.Алексеев и другие
евразийцы выковали абсолютную
формулу истинного русского патриотизма, обобщающую
положительные стороны и белой и
красной идеи. Вместе с тем евразийцы точно
вычленили все недостатки
казенного и антирусского романовского периода (который
они называли “периодом
антинациональной монархии”) и предсказали главную причину
неизбежного краха большевизма,
которая заключалась в антирелигиозной и
западнической составляющей
этого интереснейшего политического учения.
Но наряду с критикой
магистральных и одинаково неприемлемых проектов развития
русской государственности — и
революционного и реакционного — евразийцы
разработали общие контуры
позитивной, созидательной творческой альтернативы,
русский проект Консервативной
Революции.
Основатель евразийства князь
Н.С.Трубецкой с предельной ясностью описал сущность
евразийского проекта в
программной статье “У дверей”:
“Новаторство не в отказе от
прошлого, а в отталкивании от непосредственного,
недавнего прошлого, в
перескакивании через него и в идеологическом примыкании к
эпохам более отделенным. Эти
очень древние элементы, почерпнутые из глубины
исторической памяти, оказываются
новыми и революционными именно благодаря
пересадке в новый контекст.
Элементы отдаленного прошлого, вырванные из
исторической перспективы и
пересаженные в новый для них контекст современности,
начинают жить совершенно новой
жизнью и становятся способны вдохновлять к
подлинно новому творчеству.
Следует отличать старое от древнего.”
Древнее против старого.
Блистательное позавчерашнее, совпадающее с героическим
завтрашним, против
недостаточного вчерашнего и выросшего из него постылого
сегодняшнего. Высшая формула
глубинного евразийского патриотизма. Ключ к
уникальному мировоззренческому
синтезу. Концептуальный механизм, позволяющий
легко преодолеть те
противоречия между “революцией” и “реакцией”, между “белым”
и “красным”, которые не фатально
не дают консолидировать весь творческий
духовный исторический потенциал
русского народа в единую волю, в единый проект,
в единое свершение. И этим
расколом неизменно пользуется внешний и внутренний
враг. Западники, атлантисты,
проводники “романо-германского”, отчуждающего,
русофобского влияния.
Только евразийское
мировоззрение и евразийская консервативно-революционная
логика способны сплотить наш
народ, вывести его на органичный и естественный
исторический путь. Быть может,
именно сегодня мысль наших евразийцев 20-х — 30-х
годов актуальна и современна
как никогда ранее.
2. Москва превыше всего
Евразийцы недвусмысленно
выделяли тот этап русской истории и русского
государства, который был для
них образцом. Это — “Московская Русь”, наследница
одновременно и Византии и
империи Чингисхана, торжество великорусской стихии,
“бытового исповедничества”
чистейшего Православия, колыбель и матрица великого
евразийского государства.
Именно на отрицании основных
принципов “Московской Руси” строилась, по мнению
евразийцев, “романовщина”,
“антинациональная монархия”, двухсотлетнее
“романо-германское” иго. Почти
все в этом послераскольном периоде российской
истории было порочно,
пародийно, антинационально. Только разрозненные фрагменты
и смутные пространственные
импульсы светлого “Московского периода” сохранились в
народных массах и в инерции
геополитических начинаний. Но сущность, тонкий дух
Святой Руси, чистота
национальной доктрины, тайна священного национального и
государственного бытия были
безнадежно утрачены.
Евразийцы утверждали: в
Октябрьской революции виноват только царизм, только
“романовщина”,
“романо-германское иго”. Большевизм был неизбежен. Его
положительные стороны — в
отрицании Запада, в обращении к Азии, в выведении на
поверхность новой элиты из
низших (а поэтому наиболее национальных и ценных)
слоев русского общества. Его
отрицательные стороны — в использовании доктрин,
заимствованных с Запада, в
отказе от Православия и от учета национальных
традиций.
Евразийцы предлагали третий
путь, новое авангардное решение. Оно состояло в
возврате к “Московской Руси”
через использование некоторых наиболее эффективных
сторон большевистской практики.
Сочетание крайнего национального архаизма с
новейшими
социально-политическими технологиями. Синтез противоположностей.
В политической,
геополитической, социальной и юридической сферах евразийцы
выработали достаточно полный
арсенал методологий и доктрин, большинство из
которых идеально соответствуют
потребностям современного этапа российской
истории. И не вызывает
сомнений, что адаптация евразийства к нынешним условиям в
самое ближайшее время станет
основной мировоззренческой задачей любой
ответственной власти в России.
Кризис западнической линии, воплощенный в крахе
наиболее экстремистской ее
формы — российского либерализма — не может не вызвать
резкого движения общественного
сознания в сторону евразийской позиции. Этот
процесс идет полным ходом уже
сейчас.
Но исторические евразийцы не
совершили последнего шага в религиозной сфере,
предполгаемого всем остальным.
Декларируя верность русскому Православию в его
подлинной, “московской” версии
и почитая Аввакума, они колебались поставить все
точки над i и сделать решающий
вывод.
3. Старая Вера для Новой Руси
В религиозной сфере евразийская
теория неизбежно приводит к утверждению того,
что подлинным Православием,
наследующим непрерывную традицию “Московской Руси”
является русское
старообрядчество, Древле-Православная Церковь. Ровно в такой
степени, в какой антинациональная
монархия Романовых привела Россию к катастрофе
ХХ века, никонианство,
подчиненное, обмирщвленное, послушное, синодальное,
казенное “православие” привело
русских к атеизму и сектантству, обескровив
истинную Веру, бросило народ в
объятия агностицизма, бытового материализма и
ересей. Западническая сущность
псевдо-монархического послепетровского
Государства точно отражалась в
синодальном никонианском “православии”.
Европеизированные,
озападненные, русофобские по сути верхи Империи
трансформировали официальную
Церковь в некий аналог государственного
департамента. Это не могло не
сказаться на самой природе Русской Церкви.
Истинный православный дух ушел
в народ, в низы, в раскол.
Именно к старообрядчеству, как
к подлинному аутентичному русскому Православию
логично было обратиться и
евразийцам. Так оно и было: Н.С.Трубецкой (вместе с
другими евразийцами и вообще
лучшими политическими и религиозными деятелями
своей эпохи, такими как
еп.Андрей Ухтомский) полностью признавал правоту
Аввакума, традиционность
двуперстия, незаконность “разбойничего собора 1666
года”, никонианской справы,
неоправданность и ошибочность перехода к
малороссийской редакции
Священных и богослужебных текстов от редакции
великоросской, московской. Но возможно
“барское”, аристократическое, ”кадровое”
происхождение вождей
исторического евразийства препятствовало тому, чтобы
однозначно и полностью признать
не только историческую (это как раз было), но и
экклесеологическую, церковную
правоту староверов. Староверие воспринималось
дворянством как “религия
черни”, и элитаристы (а евразийцы были именно таковы)
испытывали “классово”
предопределенную сдержанность в отношении “простонародной
веры”. Народники и эсеры шли в
этом вопросе намного дальше, но им, увы, в свою
очередь не доставало
традиционалистского концептуального аппарата, а также они
недостаточно люто ненавидели
Запад, либерализм и рационализм, чтобы отвергать
некоторые вторичные
рационалистические напластования в старообрядчестве. Кроме
того, эсеры вслед за Толстым не
делали особого различия между импортированными
протестантскими, баптистскими
ересями и собственно русской Православной Верой,
какой является
старообрядчество.
Возрождение евразийства в наше
время, новое обращение к вечному, надвременному,
сакральному идеалу “Московской
Руси”, Святой Руси, требует от нас мужественного
столкновения с этой проблемой.
Евразийство сегодня не может не сопровождаться
религиозным обращением к Старой
Вере, к Древлему Православию.
Благодаря такой позиции русские
могли бы найти не противоречивый ответ на то
радикальное недовольство
современной Церковью, которое все яснее дает о себе
знать. Но отрицание ханжеского,
слабосильного, лицемерного, конформистского,
обескровленного и вяло
распадающегося “православия” никонианского типа не должно
отбрасывать русских в лживые
объятия ересей и темных атлантистских сект.
Истинная русская Вера — Вера
Христова и Церковь Христова. Предать ее означает
предать самое ценное
национальное зерно. И в этом смысле спасением является
обращение к Древлеправославной
Традиции или по меньшей мере к Единоверию,
предполагающему признание
полной доктринальной, ритуальной и исторической
правоты старообрядчества, но
при терпимости и лояльности к РПЦ.
Старое нас погубит. Затормозит
наше развитие. Вовлечет в лабиринты не снимаемых
конформистских противоречий и
компромиссов.
Древнее нас спасет.
Евразийство будет до конца
логичным только в том случае, если оно будет
основываться на возврате к старообрядчеству,
к древней и истинной Русской Вере,
к подлинному Православию. Что
бы там не шипели традиционные недруги нашего
национального возрождения. А
такие люди есть не только среди откровенных
западников (что очевидно), но и
среди консерваторов, реакционеров, защитников
инерции, косности, застоя.
Будущее в далеком прошлом. Как
сказал современный идеолог староверия Андрей
Езеров в своей программной
статье — “Старая Вера для Новой Руси”.
Публикуется по http://barron-reeck.chat.ru/dugin/dugin013.htm