Из области русской
геополитики
К. А. Чхеидзе
Геополитика, наиболее молодая
дисциплина в ряду других
социологических дисциплин,
занимается рассмотрением условий и форм
жизни человеческих общежитии. Точно так
же, как может быть и, в
действительности, есть морфология
минерального и животного мира, так
может быть и существует морфология
политических образований. Все,
что имеет форму и строение, может
быть исследовано с морфологической
стороны. И так как геополитические
объекты обладают тем и другим, то
и в области геополитической может
быть применен морфологический
метод.
Геополитика имеет дело с
исключительно конкретным материалом; она
занимается вопросами развития —
вопросами жизни государственных
образований, в связи с
естественными, природными условиями их
местонахождения. Иначе говоря —
геополитика есть учение о жизни
государственных образований в связи
с их месторазвитием.
Русская научная мысль имеет
предрасположение к проблемам
геополитики. Она стала на
геополитический путь в лице А. П. Щапова,
Л. И. Мечникова, Д. И. Менделеева и
Н. Я. Данилевского. Из
современных русских ученых можно
назвать А. Н. Фатеева и А. А.
Крубера.
Основной темой сочинений А. П.
Щапова является выяснение влияний,
оказываемых естественными условиями на
интеллектуальное развитие
народа. Щапов описывал природу и
прослеживал: как данная природа
влияет на интеллект данного народа.
Следуя отчасти за иностранными
писателями, он делает попытку
установления форм зависимости между
климатом, почвой, характером
населения, его законами и духовным
развитием. Главным предметом
щаповских исследований был русский
народ, как субъект истории; и
русская территория, как месторазвитие.
Вот краткое резюме щаповских
мыслей.
Повторяемое в ряде его
произведений: «громадность пространства
пахотных земель, лесов и неудобных
местностей превышала
землеустроительные силы народные…
и… препятствовала умственному
развитию… и… увеличению общин» (1).
Л.И. Мечников, в своем оригинальном
труде «Цивилизация и великие
исторические реки», дает
замечательную гипотезу, сводящуюся в общих
чертах — к следующему:
Местом первоначального зарождения
цивилизации нужно считать речные
системы: дельта Нила (Египет), Тигр
и Ефрат (Ассиро-Вавилония),
Желтая и Голубая реки (Китай), Инд
и Ганг (Индия).
Итак, в первой своей стадии
цивилизация была так сказать речною.
Впоследствии она переходит в
морскую стадию. Именно в эту эпоху
развивается могущество Карфагена,
Рима. Бассейн Средиземного моря
уже представляет собою в эту эпоху
некоторое геополитическое
единство.
Далее следует океаническая эпоха,
океанический период развития
цивилизации. Он знаменуется
открытием двух Индий (Индия и Америка);
в новую эпоху на исторической сцене
появляются новые народы
(испанцы, англичане). Океаническую
эпоху Мечников называет
всемирной. Мы живем именно в эту
эпоху.
Теория Мечникова основывается на
некотором универсальном принципе,
который можно назвать
гидро-политическим. В ее цельности, простоте и
— в известной мере — правильности
заключается ее преимущество
сравнительно с расплывчатыми
писаниями Щапова.
Однако, то, что составляет
оригинальность его учения, одновременно
несет в себе и его недостатки.
Мечниковский гидро-политический
метод, очень плодотворный в районе
Средиземного моря; очень
правильный, поскольку исследование
замыкается рамками речных систем,
— весьма мало пригоден в более
широких масштабах и не объясняет
природы, напр., континентальных
месторазвитий и континентальных
цивилизаций (ср. степные культуры).
Россия, пока ее история не вышла из
стадии, в значительной мере
определявшейся Великим путем из
Варяг в Греки; пока история России
оставалась в районах «Суздаля» или
«Москвы» — она допускала
гидро-политическое исследование и
давала при этом положительные
результаты… Однако этот взгляд
будет малоплодотворным, т.к.
объясняет лишь одну — и
относительно России — не стользначительную
сторону явления. Можно даже
сказать, что приведенной выше выдержке
из Щапова заключено больше
геополитической правды (относительно
России), чем в развитой сейчас
схеме «по Мечникову».
Следующий из разбираемых авторов,
Д. Ив. Менделеев, не только
восполнил недостаток Мечникова, но
и внес нечто самостоятельное в
изучаемую нами область знания.
В книгах «К познанию России» и
«Заветные мысли» он вполне отчетливо
оперирует с понятием месторазвития
и ставит его в связь не только с
внутренними геополитическими
условиями, но и внешними. Именно ему
принадлежит характеристика России,
как срединного мира, лежащего
между молотом и наковальней, между
Европой и Азией.
В отношении собственно-географическом
Менделеев произвел некоторый
«переворот в мышлении», который
только теперь начинает проникать в
сознание современников: — Менделеев
начертил новую карту
местонахождения России на земном
шаре. На этой карте Россия не
разбивается на Европейскую и
Азиатскую части, но — вопреки
установившейся и до сих пор (!) упорно сохраняющейся,
несмотря на
всю очевидную нелепость, традиции —
изображается цельным
геополитическим телом. Если угодно, Менделеев
также, отчасти
гидро-политик, — в том смысле, что
он положил в основу своего
картографического изображения
России мысль, что она лежит на берегу
Ледовитого океана. Менделеев придавал громадное значение
«территории», — месторазвитию, он
говорил: «Земля навсегда останется
первою основою народности и
государственности». Отсюда понятны его
усилия, затраченные на определение географического
центра России,
связанного в свою очередь с центром
народонаселения.
Определение центра населения России
не являлось для Менделеева
самодовлеющей задачей. Это
определение было необходимо для
постановки более широкой проблемы: — как,
куда, как быстро двигается
поток людей, живущих на
пространствах России… А этот вопрос, в свою
очередь, подчинен еще более
важному: — каковы вообще закономерности
в росте и движении
народонаселения?…
Заметим, что для Менделеева вся
совокупность жизненных вопросов
сводилась к одному главному и
основному — к вопросу о народе. С
одной стороны — он утверждал, что
народ является главнейшим
политическим и историческим двигателем: он говорит о влиянии
«густоты населения на весь народный
быт, даже на всю историю
отдельных народов и всего
человечества»… С другой стороны —
Менделеев признавался: «для меня
высшая или важнейшая и гуманнейшая
цель всякой политики яснее, проще и
осязательнее всего выражается в
выработке условий для размножения
человеческого» (2).
Следовательно, на подобие
мечниковскому универсальному
гидро-политическому методу.
Менделеев предлагает свой также
универсальный метод, —
этно-политический. Заслуга Менделеева в том,
что он определил характер и так
сказать "физиономию» — «ландшафт»
российского месторазвития и показал
закономерности в движении
народонаселения. В частности, им
показана тенденция «центра
населенности» России двигаться от
Запада к Востоку. Отсюда он
заключал, что будущее России на
Востоке.
Самым смелым, законченным и
оригинальным из русских геополитических
учений является учение Н.Я.
Данилевского.
Н.Я. Данилевский, недавно забытый,
а ныне возрожденный в русском
сознании и повторенный в иностранном
(«Закат Европы», О. Шпенглер),
развивает учение, в котором приняты
во внимание и естественные
условия (как это делал еще Щапов),
и общее строение и
местонахождение (как это позже
делали Мечников и Менделеев), и к
этому присовокупляя движение идей в
общей системе мировой истории.
На основании широких аналогий и
сопоставлений он строит в своей
книге «Россия и Европа» теорию
культурно-исторических типов —
культурно-исторических субъектов
истории.
Здесь уместно подчеркнуть важность
последнего из указанных моментов.
Человеческое познание есть также и
самопознание. Субъект истории —
величина живущая, познающая и
самопознающая. Об этом и говорит Н. Я.
Данилевский, и это обстоятельство
вносит существенный элемент в наши
понятия. — Дело идет о возможности
оценить, стремиться исправить, а,
следовательно, — о поставлении
целей. В этом именно месте в процесс
стихийный, в процесс космический
врывается новая над-природная сила
— человеческой инициативы и
человеческой целеустремленности.
Вводя понятие временности субъекта
истории, Данилевский предлагает
установить некоторую био-историческую
периодизацию, подобную той,
какая имеется в области
растительной и животной жизни. Он различает
период зарождения, расцвета и
умирания тех образований, которые
названы нами субъектами истории
(3).
***
Итак, можно сказать, что
геополитическое исследование ведется в двух
основных направлениях и изучает два
основных элемента:
1. Данное месторазвитие.
2. Данного субъекта истории.
Как было отмечено выше,
человечество, занимающее поверхность земного
шара, представляет собою объект
геополитического исследования. При
чем, в этом случае, месторазвитием
будет весь земной шар, а
субъектом истории — все человечество.
Исторически, исследовательская
мысль двигалась параллельно
изучению субъектом истории —
человечеством — своего
месторазвития — земного шара.
Сначала изучались ближайшие и меньшие
объекты, потом — отдаленные и
большие. В пределе — дело идет об
интегральном изучении и освоении,
если угодно — покорении
человечеством земного шара, его природы, его
сил.
Можно попытаться изобразить
последовательность геополитического
исследования следующей схемой:
1. В качестве субъекта истории
выступает группа людей, напр., племя.
Для него может быть определяющим
простое (в отличие от сложного, к
которому перейдем позже) месторазвитие.
Племя, живущее на берегу моря или
озера, непременно будет заниматься
рыболовством. Племя, живущее в
лесу, будет работать по дереву,
начиная с обычной эксплуатации
лесных богатств и кончая выжиганием
угля и пр.
Степь — определяет и создает
степняка. Горы — горца. Между горцами
Сицилии, Корсики, Сиерры-Невады и
Кавказа больше сходства, чем между
горцами Кавказа и недалеко от них
кочующими ногайцами, или еще ближе
живущими на плоскости русскими
крестьянами... Вслед за А. Н.
Фатеевым мы можем говорить о
номадизации и аграризации человека
природой.
Современность дает замечательнейшие
примеры воздействия
месторазвития на занятия, психику и
даже социальный уклад
человеческих обществ. Мы можем
наблюдать опыты превращения
кочевников в земледельцев,
моногамистов в полигамистов,
ремесленников и торговцев — в
сельско-хозяйственных рабочих, а
крестьян — в завзятых пролетариев.
В Туркестане и Белуджистане
живущие там народы «переделываются»
из номадов в аграриев. В Крыму и
в Палестине евреи-ремесленники,
торговцы и рабочие становятся
хлебопашцами; в Сибири, в тайге, те
же евреи перерождаются в
таежников-лесников... В СССР
происходит массовый процесс
пролетаризации крестьянства. Можно
сказать, что мы живем в эпоху,
когда человек особенно энергично
взялся за «переделку» мира, да и
самого себя. Поэтому-то вопросы
геополитики приобретают особую
актуальность и зовут к себе
внимание исследователя и общества.
2. Пойдем дальше. Возьмем не одно
племя, но совокупность племен, при
оставлении в силе второго условия
(простое место-развитие). В данном
случае примером может служить,
напр., моздокская степь Терского
Края. Здесь, при наличии простого, равного
для всех племен,
месторазвития, могли быть наблюдены
следующие особенности:
а. Осетинское селение. Весь
социальный и бытовой уклады построены на
началах родового быта. Примитивное
земледелие, экстенсивная система,
зачаточное знакомство с
сельскохозяйственными орудиями производства,
неорганизованный сбыт продуктов.
б. Казачья станица, скажем,
Курская. Своеобразная система наделов,
станичный земельный фонд, общность
пастбищ, покосов. Население живет
«дворами», станицей управляет
атаман и станичный сбор (говорю о
довоенном времени).
в. Немецкая колонка, осевшая здесь
не более нескольких десятков лет.
Крайнее отграничение себя от
внешнего мира, строгое соблюдение
своего, немецкого бытового уклада
жизни; индивидуальное хозяйство
при широко-развитой системе
общественной помощи и кредита.
Плодопеременная система, обилие
средств производства, организованный
сбыт продуктов, совершенно особое —
чужое и непонятное для
окружающих — представление о семье
и пр.
г. Русское, или — как в тех краях
говорили — мужичье поселение.
Здесь — остатки навыков земельной
общины; отруба, выселки, хутора,
индивидуальное хозяйство, аренда и
пр. На одной улице живут богатеи,
содержащие нескольких батраков; на
другой — несколько домов
соединяются вместе на началах кооперации.
Хаос земельных отношений
предвоенной России в полной мере
отражался на русских селениях,
расположенных в степях на север от
г. Моздока. Русский уклад жизни
совершенно непохож ни на
осетинский, ни на немецкий, ни на казачий.
д. Верстах в пятнадцати от ст.
Курской лежит сел. Эдиссия, там живут
армяне, осевшие здесь еще при
Екатерине II. У армян смесь родового
быта и прорастающего сквозь него
нового быта, — основанного на
началах индивидуального хозяйства.
В области управления: остатки
прежних привилегий и новых
уравнительных административных тенденций
(снизу — самоуправление, «сверху» —
урядник из Моздока).
е. На северо-восток от
перечисленных селений, не более как в ста
верстах, начинаются кочевья
ногайцев. Таким образом, если между
географическими пунктами «немецкая
колонка» — «ногайское кочевье»
пролегают сто верст, то между
формами хозяйства, имеющимися в первом
и во втором случае, пролегает
несколько сотен лет (ср. экономическую
периодизацию некоторых европейских
политико-экономистов, напр., Ф.
Листа).
ж. И там же, в этих степях, встречаются
образцово поставленные
латифундии — громадные экономии
каких-нибудь Яковенок или Мамантова,
в большинстве случаев сектантов,
пришедших сюда из Таврии.
Добавим, что в настоящее время, по
доходящим из СССР сведениям, на
Сев. Кавказе проведена сплошная
коллективизация. Таким образом,
указанные здесь различия,
существовавшие несмотря на единство
месторазвития, — по заданию —
должны быть сравнены. Именно в этом
пункте рельефно выступает значение
человеческой инициативы и
человеческого целеустремления, о
котором было уже упомянуто. Дело
идет о геополитической роли и
геополитическом значении власти. Об
этом скажем несколько ниже.
3. Перейдем к рассмотрению сложного
субъекта истории, живущего в
условиях сложного месторазвития.
Возьмем то, что в русской истории
называлось землей: — Новгородская земля,
Псковская земля. В Европе
им соответствовали государственные
образования типа
государства-города Венеции или — в
более отдаленные времена — Афины
и Спарта.
В каждом отдельном случае, при
наличии сложного месторазвития,
имеются особые условия, которые
должны быть изучаемы всегда в
индивидуальном порядке. Это
требование становится понятным только
теперь, когда несколько развеялись
гипнозы того или иного
цивилизаторского эгоцентризма.
Итак, возьмем государство-город. С
точки зрения геополитической
морфологии, это образование
является как бы переходным от
примитивного государства к тому,
которое нам знакомо по
современности.
Новгородская земля характеризуется
наличием выхода к морю и
громадных пространств, годных для
земледелия, ското- и лесоводства.
Отсюда два основных рода занятий
жителей господина Великого
Новгорода: с одной стороны — торговля и
ремесла; с другой —
земледелие, охота, пушное и
кожевенное дело, и другие занятия,
связанные с землей и лесом.
Смешанной системе хозяйства отвечает
смешанная система управления.
Отсюда — как раз на примере с
Новгородом — ясны выгоды
индивидуализирующего геополитического
подхода: Новгород — не
народоправство, как настаивают одни и
опровергают другие историки; и это
— не аристократическая
республика, с преобладанием
«северных дожей» — Борецких или других.
— Это есть особая форма,
соответствующая особым же геополитическим
условиям. И не надо смущаться, если
формы Новгородского
государственного устройства не
входят в «рамки юридических начал»,
завещанных (добавим от себя)
существенно иным месторазвитием.
Наоборот, надобно вдохновляться
богатством своеобразия различных
частей нашей страны и искать
соответствующего этому своеобразию
определения.
Венеция тем именно и отличается от
других схожих типов
государств-городов, что в ней
интересы торговли поглотили безусловно
все остальные интересы. Поэтому,
здесь и утвердилась вполне
определенная и своеобразная система
управления — аристократическая
республика дожей. Более всего
Венеция походит на Карфаген, но в
Карфагене было большое религиозное
и расовое разнообразие, тогда как
Венеция в религиозном и расовом
отношениях представляла собою
некоторое единство.
Мимоходом отметим, что современные
попытки возродить
государство-город (напр., Батум,
Данциг, Фиуме и пр.) обречены на
неудачу. Наша эпоха отличается
бытием многосоставных
государственно-экономических
образований, стремящихся поглотить все,
поддающееся поглощению и
попадающееся на пути их экспансии. Можно
считать, что государство-город —
форма, окончательно отмершая.
4. Следующей формой будет такая,
где субъектом истории является
народ или совокупность народов,
живущих в условиях сложного
месторазвития.
Напомним все оговорки, сказанные
относительно необходимости
соблюдения индивидуального подхода.
Они приобретают тем большее
значение, чем больше особенностей в
данном месторазвитии.
С общепринятой,
собственно-политической точки зрения, государство
состоит из трех слагаемых:
территории, населения и власти. Основное
свойство государственной территории
— непроницаемость; населения —
состояние в едином политическом
целом; власти — независимость,
суверенитет.
Иной подход геополитический. Для
него важнейший момент не
непроницаемость — понятие
юридическое, но естественные, природные
особенности и богатства территории.
Поэтому, геополитик говорит не о
территории, но о месторазвитии (в
установленном выше смысле).
Геополитик интересуется населением
не с точки зрения его
принадлежности к единому
политическому целому (хотя, конечно, и это
факт не безразличный), а с точки
зрения творческих способностей
населения. Основным критерием будет
здесь соработа, сотрудничество,
участие в единой организации.
«Прикладная география — говорит пр.
А. Фатеев — может до некоторой
степени оттачивать проницательность
и способствовать предведению в
общественной политике» (4).
Для геополитика первее и
существеннее формальных моментов — моменты
более прочного порядка, т. е.
геополитические. В то время, как
политики включительно до 1910–1912
г. г. говорили о единстве
политической Австро-Венгерской
системы (напр., П. Б. Струве в
«Патристике»), геополитики могли
предвидеть и предвидели
эклектичность, агрегатность этой
системы.
Геополитический взгляд на Чехию
объясняет — почему не произошла
ассимиляция чехов немцами. И,
наоборот, — почему произошла
ассимиляция немцами же поморских
славян. Понятно также — почему,
напр., Грузия или Армения сохранили
себя в той или иной форме в
течение тысячелетий, и почему в
С.А.С.Ш. уже второе-третье поколение
эмигрантов американизируется до
неузнаваемости.
Громадная система равнин, именуемая
российско-евразийским миром, как
бы самой природой созданный
колоссальный ассимиляционный котел. На
пространствах России с
замечательной наглядностью могут быть
наблюдаемы два встречные процесса.
С одной стороны, от центра к
периферии, идет поток руссификации.
С другой стороны, от периферии к
центру — процесс «окраинизации», от
слова — окраина (старое слово
украйна приобрело новое значение).
Под окраинизацией я понимаю, как
возрождение национальных культур:
татарской, узбекской, армянской,
грузинской и др.; так и восприятие
единой общероссийской евразийской
культурой отдельных периферийных
элементов.
Эти два встречные процесса
составляют особенность геополитического
мира, к которому мы принадлежим.
5. Перейдем к рассмотрению
последней из форм, которая может быть
названа государством-материком или
государством-миром (5).
Зарождение этой геополитической
формы относится к десятилетиям,
предшествовавшим мировой войне, но
обнаружение ее во всей
конкретности происходит только
теперь.
В государстве-материке мы встречаем
чрезвычайно сложное строение как
месторазвития, так и субъекта
истории. Тенденция к образованию
государства-материка замечается в
Европе, с ее сложным
месторазвитием, отграниченным на
Западе, Юге и Севере морями, а на
Востоке соприкасающимся с
Россией-Евразией; в Америке, точнее говоря
в С.Ш.С.А., с их стремлением
освоить Центральную Америку и Канаду.
Россия-Евразия — как это показано и
показывается евразийской теорией
и... исторической практикой каждого
дня, есть сложившееся
государство-материк.
Геополитическое изучение
государства-материка является одной из
основных научных тем евразийства.
Примечания
1. Соч. А.П. Щапова, т. III:
«Естественно-психологические условия
умственного и социального развития
русского народа»; т. II:
«Историко-географическое распределение
русского народонаселения» и
др. Наша выписка взята из тома
II-го, с.232.
2. Д. Менделеев. К познанию России,
изд. Миловида, с. 14 и 24.
3. «Ход развития
культурно-исторических типов всего ближе
уподобляется тем многолетним одноплодным
растениям, у которых период
роста бывает неопределенно
продолжителен, но период цветения и
плодоношения — относительно короток
и истощает раз навсегда их
жизненную силу». «Россия и Европа»,
4-е изд., 1889, с. 96. Ср.
сказанное в начале статьи о
морфологии в геополитике.
4. «География и обществоведение»,
Прага 1927 , с. 91.
5. См. «Теорию государства» Н.Н.
Алексеева, с. 27-28 и повсюду.
Текст публикуется по изданию: Тридцатые
годы. Утверждение
евразийцев. Книга VII, Издание
евразийцев, 1931, с. 105–114.
Подготовка текста и публикация Т.В.
Смородиной и Б.В. Межуева.