Новая "Курская дуга". Александр КАЗАКОВ

      С того момента, как президент Путин выступил с ежегодным Посланием "к

      стране и миру", недостатка в комментариях к нему, разумеется, не было.

      Однако малозамеченными остались несколько параграфов Послания, в которых

      ВВП определил нынешнее положение и задачи России в международных делах.

      Причина подобного невнимания к международной части Послания очевидна:

      Путин, как и предполагало большинство наблюдателей, сконцентрировался на

      проблемах внутренней политики и экономики, дабы избежать традиционных

      упреков в том, что он больше интересуется международными тусовками, чем

      положением внутри страны (уже появились сравнения Путина в этом отношении

      с Горбачевым). Более того, позволю себе предположить, что международная

      часть Послания была авторами сознательно сведена к минимуму и, на первый

      взгляд, сведена к невыразительному перечислению обычных направлений

      внешнеполитических усилий России - СНГ, Европа, США и НАТО. Зачем?

      Очевидно, чтобы не отвлекать будущих комментаторов и вслед за ними

      общественное мнение от главного - экономических и политических реформ в

      России.

      Однако и из тех немногих слов, которые были посвящены международной

      тематике, можно все же сделать некоторые выводы. Во-первых, обращает на

      себя внимание центральное положение в международной части Послания:

      "Российская внешняя политика и в дальнейшем будет строиться сугубо

      прагматично, исходя из наших возможностей и национальных интересов -

      военно-стратегических, экономических и политических". Учитывая то, что эти

      слова не были импровизацией ВВП, хочу обратить внимание на порядок слов в

      этом определении. Прагматизм, по Путину, проявляется в том, что на первом

      месте стоят возможности, а уж потом национальные интересы. Действительно,

      чего стоит защита национальных интересов, если эта защита ничем не

      обеспечена? А возможности России на сегодняшний день, после десятилетнего

      кризиса, весьма ограничены. И в военно-стратегическом, и в экономическом

      и, следовательно, в политическом отношении. Здесь порядок слов, кстати,

      тоже принципиально важен, особенно если учесть сказанные в другом месте

      слова о конкурентной борьбе за политическое влияние. В этом смысле

      военно-стратегическое и экономическое влияние России в регионе и в мире

      как раз и должно стать обеспечением политического влияния. Так что

      смещение акцентов во внешнеполитическом курсе Кремля с геополитики на

      геоэкономику, о котором нам уже доводилось писать, подтверждено Путиным

      как вполне соответствующее современному положению России в мире.

      Акценты во внешней политике обозначены в Послании-2002 предельно четко:

      СНГ - главный приоритет; Европа - приоритетное направление; США и НАТО -

      диалог. Такая вот нисходящая шкала. Здесь, кстати, ВВП отвечает тем

      доморощенным ура-патриотам, которые обвиняют его в особой любви к Америке.

      США не относится к приоритетным направлениям во внешней политике России

      (здесь хотелось бы напомнить слова, сказанные ВВП в интервью газете The

      Wall Street Journal 11 февраля с.г.: "Америка никогда не будет Россией, а

      Россия никогда не будет Америкой"). Более того, именно Штаты являются

      главным конкурентом России по части политического влияния на нашем родном

      евразийском континенте - общепризнанном мировом "центре силы".

      Обращает на себя внимание еще одна деталь в определении внешнеполитических

      приоритетов России в Послании-2002. Если в отношении СНГ и Европы Путин

      говорил прежде всего об экономической интеграции, то в отношении Штатов

      речь идет прежде всего о безопасности. О чем это говорит? О том, что

      экономические (а следовательно, приоритетные) национальные интересы России

      должны реализовываться в первую очередь на европейском и азиатском

      направлениях, но это возможно только при условии сохранения стратегической

      стабильности в мире, главным нарушителем которой до сих пор был именно

      Вашингтон. Так что главная задача России во внешней политике - усиление

      интеграции (в пределе - "формирование единого экономического

      пространства") с Евросоюзом и в рамках СНГ (и, добавлю от себя, в рамках

      ШОС, то есть включая Китай), для чего необходимо выстроить - вместе с США

      и НАТО - новую систему безопасности в мире.

      

      Если кому-то мои выводы покажутся натянутыми, то можно обратиться к словам

      президента, сказанным на следующий же день после выступления перед

      Федеральным собранием - на пресс-конференции после переговоров с

      президентом Исландии О.Р.Гримссоном. Эти слова являются лучшим

      комментарием (или, если угодно, расшифровкой) международной части

      Послания-2002. Отвечая на вопрос о европейской безопасности, ВВП,

      во-первых, указал на ключевую роль в этом отношении ООН, СБ и ОБСЕ

      (заметьте, не НАТО; о возможности замены - по крайней мере, на евразийском

      пространстве - натовских структур безопасности структурами ОБСЕ нам также

      приходилось писать в РЖ), а во-вторых, и это главное, впервые заговорил о

      единой, по существу евразийской, системе безопасности от Атлантического до

      Тихого океана. "Россия, - по словам ВВП, - поддерживает очень добрые

      отношения со странами мира в другом регионе - в Азии. Просто в силу своего

      географического положения, величины своей территории. Мы развиваем добрые

      отношения с Китайской Народной Республикой в рамках Шанхайской организации

      сотрудничества".

      Фактически ВВП говорил о возможности создать на евразийском континенте

      альтернативный (по отношению к США) центр силы, единое геополитическое

      пространство, где совмещаются и пересекаются пространства

      евроатлантическое (от Атлантического океана до Урала - "Большая Европа"

      генерала Шарля де Голля) и евразийское (от Москвы до Тихого океана).

      К такому принципиально новому определению геополитического положения

      России Путин пришел постепенно. Впервые, кажется, о евразийском

      геополитическом измерении России Путин заговорил накануне своего визита в

      Грецию в декабре прошлого года, то есть после 11 сентября и после

      программной берлинской речи, в которой Россия однозначно была объявлена

      неотъемлемой частью "Большой Европы": "После распада такой мировой

      державы, как Советский Союз, - сказал тогда ВВП в интервью греческим

      телекомпаниям, - и после того, как наша страна столкнулась с проблемами

      переходного характера от планово-директивной экономики, от тоталитарного

      режима к рыночной экономике и демократии; после того, как мы пережили или

      переживаем до сих пор - хотя надеюсь, что находимся уже на выходе из него

      - этот сложный период, постепенно Россия возвращает себе качество страны,

      которой небезразлично, что происходит в тех или иных регионах мира. Да и

      невозможно представить себе Россию, которая не интересовалась бы и не

      влияла на эти процессы. Достаточно только посмотреть на ее территорию:

      Россия находится и в Европе, и в Азии, и на Юге, и на Севере. Просто по

      факту своего присутствия в этих регионах мира она является державой

      европейской и азиатской, южной и северной".

      О возможной новой геополитической роли России на континенте Путин не стал

      говорить в Послании-2002, чтобы не будоражить международное и не отвлекать

      отечественное общественное мнение. Однако на следующий же день президент

      высказался предельно четко и откровенно: "Таким образом, если мы раньше

      применительно к терроризму говорили о дуге нестабильности, мы можем

      создать дугу стабильности в мире, которая будет включать очень многие

      страны, и в рамках этого взаимодействия можем выйти на очень перспективную

      организацию международной безопасности в целом". Здесь надо отметить, что,

      в отличие от Послания-2002, Путин говорит уже не об экономической

      интеграции с Европой и Азией, а об организации безопасности, то есть

      переносит геополитические планы в области военно-стратегическую и

      политическую.

      Таким образом, стратегическая линия Париж-Берлин-Москва-Пекин, которую мы

      назвали в свое время "евразийским северным зонтиком", накрывающим "зону

      насилия" от Балкан до Филиппин, подтвержденная трубопроводами, линиями

      электропередачи и железными дорогами, может стать основой для формирования

      мощного геополитического союза, который позволит наконец создать

      противовес гегемонистской политике США. "Дуга стабильности" Путина вполне

      может стать "новой "Курской дугой", о которую разобьются глобальные планы

      Вашингтона.

      Вынесение во главу угла строительства этой самой дуги как раз и является

      демонстрацией прагматичности внешней политики России. Если не достает

      возможностей составить конкуренцию лидеру и обеспечить свои национальные

      интересы в одиночку - ищи того, кто стремится к той же цели. Или, по

      Путину, "несмотря на жесткую конкуренцию, нашей стране важно уметь

      находить союзников и самой быть надежным союзником для других".

      “Русский журнал”, 30 апреля 2002 г.

      http://www.russ.ru/politics/20020430-kaz.html

    

                                  В библиотеку                                      На главную страницу