В.В. Борисова. Евразийство и русская литература
Национальное своеобразие и
мировое значение русской классической литературы определяется не только ее
укорененностью в родной культурной “почве”, но и такими константами
национального самосознания, как европеизм и азиатство. Отечественная
словесность всегда была обращена к культуре Европы и Азии. Исторически это
происходило в разной степени интенсивности, с разным соотношением этно-духовных
начал: так, европоцентризм конца XVIII – начала ХIХ веков сменился
“востокоцентризмом” в конце XIX – начале ХХ веков. Неизменным оставалось их
взаимодействие, предопределенное формированием русской культуры в условиях
многонациональной России, раскинувшейся на широких просторах Евразии.
Поэтому в XIX-XX веках
русская литература “представительствовала” от всего евразийского региона, по сути выражала национально-культурное
самосознание российского суперэтноса, была не просто русской, но российской
литературой.
Сами писатели прекрасно
сознавали принадлежность именно к такой литература, что отчетливо видно в
традиции поэтического самоопределения[1]. А.С.Пушкин в стихотворном
переложении “Я памятник себе воздвиг нерукотворный…”, в отличие от
предшественников (Горация и Державина), очень точно определил свой статус в
национально-культурном плане: Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,// И
назовет меня всяк сущий в ней язык, // И гордый внук славян, и финн, и ныне
дикой // Тунгус, и друг степей калмык
Гораций достаточно скромно
обозначил пределы собственной славы географическими границами родной Апулии
(юго-восточной области Италии): Назван буду везде – там, где неистовый //
Авфид ропщет, где Давн, скудный водой, царем // Был у грубых селян.
Державин высказался шире: Слух пройдет обо мне от Белых вод до
Черных,// Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льет Урал; // Как из безвестности я тем
известен стал.
Но и у него нет еще той
конкретности, которая отличала Пушкина, добросовестно перечислившего основные
народности, населявшие Россию с юга на север и с запада на восток.
Примечательно, что в черновике вместо
“тунгус” было вначале “киргиз” (в XIX веке
так назывались тюркские народности, жившие за Уралом).
Пушкинская поэтическая
этнография и география русской земли стала соответствовать культурному
пространству русской литературы как евразийскому. Хотя в “Памятнике” речь идет
о “Руси великой”, подразумевается именно Россия. Функциональность и
мотивированность такого словоупотребления очевидна и в других произведениях
Пушкина, например, в стихотворении 1831 года “Клеветникам России”, в котором,
выражая имперский патриотизм, он гордо определил ее евразийский размах: Иль
мало нас? Или от Перми до Тавриды, // От финских хладных скал до пламенной
Колхиды, // От потрясенного Кремля // До стен недвижного Китая, // Стальной щетиною сверкая, // Не встанет
русская земля?..
Вполне сознательное
следование этой стилистике обнаруживается и в стихотворении Ф.И.Тютчева
“Русская география”: Москва и град Петров, и Константинов град – // Вот
царства русского заветные столицы… // <…> // Семь внутренних морей, и
семь великих рек… // От Нила до
Невы, от Эльбы до Китая,// От Волги по Евфрат, от Ганга до Дуная… // Вот
царство русское…
Аналогичный пафос выразил
Ф.М.Достоевский в стихотворении “На европейские события в 1854 году”, в котором
с большой публицистической силой оформилась мысль об азиатском предназначении
России: Восток – ее! К ней руки простирать // Не устают мильоны поколений.
// И властвуя над Азией глубокой, // Она всему младую жизнь дает, // И
возрожденье древнего Востока // (Так Бог велел!) Россией настает.
Подобная великодержавность
А.С.Пушкина, Ф.И.Тютчева, Ф.М. Достоевского была исторически мотивирована.
Русский философ И.Ильин объяснил ее так: “При Пушкине Россия заканчивала
собирание своих территориальных многонациональных сил, и призвание его состояло
в том, чтобы принять русскую душу во всех ее исторических и национально сложившихся
проявлениях”[1:335].
Даже А.А.Фет, с элитарной
позиции чистого искусства заявивший в 1883 году, что “у чукчей нет Анакреона, /
К зырянам Тютчев не придет”, сохранил связь с традицией поэтического
самоопределения в широких евразийских границах России.
Еще шире темы Востока и
Запада в своей историософии и поэзии
развил Вл.С.Соловьев. В стихотворении 1890 года “Ex oriente lux” (“С Востока
свет”) он выразил надежду на то, что именно Россия, благодаря свету христианства,
разрешит великий конфликт: Тот свет, исшедший из Востока, // С Востоком Запад примирит.
Реальное торжество мира
поэт-философ мыслил как духовный подвиг России, который – в 1890 году Соловьев
в это еще верил – она могла и должна была совершить: О, Русь! в предвиденье
высоком // Ты мыслью гордой занята; // Каким же хочешь быть Востоком: //
Востоком Ксеркса, иль Христа?
Поиски национально-культурной
идентичности привели отечественных мыслителей в начале ХХ века к евразийству.
Как известно, оно оформилось в 1920-е годы в среде русских эмигрантов, которые
провозгласили определенное единство элементов европейской и азиатской культур в
русской. У них были для этого основания: прежде всего русская классическая
литература продемонстрировала способность к новому синтезу европейства и азиатства
как культурных констант и доминант национального самосознания. Оставаясь
безусловно русской, отечественная словесность, по словам Ю.М.Лотмана,
“вырывалась за пределы самой себя”, была “больше, чем русской” [2:416].
В свете евразийства проблема
новой культурно-исторической характеристики нашей литературы, ее
национально-культурной идентификации должна решаться не на моноэтнических
культурологических основаниях, а в собирательном смысле. Поэтому
предпочтительнее называть ее российской, а шире – евразийской.
ЛИТЕРАТУРА
1.
Ильин
И. Пророческое призвание
Пушкина // Пушкин в русской философской критике. – М., 1990.
Лотман Ю.М. Тезисы к изучению русской культуры:
(Программа изучения русской культуры) // Ю.М.Лотман и тартусско-московская
семиотическая школа.
Взято
с http://www.uic.bashedu.ru/evrazia/f_s/f_borisova.rtf
[1] Другие аргументы см. в наших работах: Евразийство в русской литературе XIX века // Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Материалы международной конференции. – Челябинск, 1995. С. 5-8; Евразийство Ф.М.Достоевского // Актуальные вопросы современной филологии. Материалы республиканской научной конференции. – Уфа, 1995. С. 14-16; Современное понятие о русской классической литературе // Ценностные ориентации в подготовке специалистов. Материалы республиканской научной конференции. Ч. 2. – Уфа, 1997. С. 128-129; Евразийский характер русской литературы XIX века // Языки и литературы народов Башкортостана в евразийском диалоге культур. Материалы региональной научной конференции. – Уфа, 1997. С. 171-172; А.С.Пушкин и евразийство // Инновационные проблемы филологической науки и образования. – Уфа, 1998. С. 5-8; Евразийский характер русской классической литературы // Фундаментальные исследования в области гуманитарных наук. Конкурс грантов 1997 г. Сборник рефератов избранных работ. – Екатеринбург, УрГУ, 2001. С. 76-80.