Б.Орлов. Неизбежность евразийства - неизбежность тупика.Полемика с Вахтангом Чкуасели ("НГ", 15.03.01)

            

 

      Признаться, дал себе зарок - не ввязываться в газетную полемику: усилия

      тратятся, а толку почти никакого. Но категоричность заголовка статьи

      Вахтанга Чкуасели "Неизбежность евразийства" меня, как принято ныне

      говорить, "достала". Тем более когда на следующий же день в "НГ" появилось

      сообщение о создании Евразийской партии России. Так что впору кричать:

      "Караул! Евразийцы идут!" Если же всерьез, то стоит поосновательней

      разобраться, что означают все эти "евразийские игры" для России, для ее

      общества, для перспектив нашего развития.

      С доводами статьи В.Чкуасели спорить нет смысла. Она написана по

      определенному методу - составляется пасьянс из выгодных автору фактов (тут

      и "антиевропеизм" Пушкина в дело пойдет), а все, на что убедительные

      возражения найти трудно, объявляется демагогией. Такие "пасьянсы" можно

      раскладывать годами, вводя в них известные имена и якобы убедительные

      цифры.

      Между тем хотелось бы обратить внимание читателя на главное: в спорах о

      евразийстве в первую очередь затрагивается не географическая, не

      геополитическая и даже не этническая проблема, но проблема взаимоотношений

      человека, общества и государства.

      Так получилось, что на той же неделе в телепередаче "Глас народа" ведущая

      Светлана Сорокина выспрашивала политтехнолога, подсказками которого

      пользуются нынешние обитатели Кремля, куда же все-таки идет Россия. Тот

      ответил: "Как куда? В Европу!" На что сидящий в зале депутат

      Государственной Думы Владимир Рыжков заметил: "А какая Европа имеется в

      виду - Европа парламентаризма?"

      Существенное уточнение! Ведь Европа - это в первую очередь не география и

      не геополитика, а определенная система общественных отношений и

      выстроенный на этих отношениях образ жизни. Европа - это то место, где

      человеку в течение многих столетий удалось отстоять свои личные права и

      свободы, поставить под контроль общества деятельность государства и

      создать динамичную рыночную экономику, введя в нее определенные социальные

      компоненты, что и дало основание говорить о "государстве благосостояния".

      В этом смысле европейцами можно считать и американцев, предки которых

      несколько столетий назад поселились на необъятных заокеанских прериях и,

      руководствуясь теми же принципами, начали выстраивать свой вариант такого

      же общества с поправкой на местные особенности. Да и переселенцы Канады и

      Австралии пошли по примерно такому же пути. Так что Европа - это прежде

      всего умение и способность "обустраивать" пространство, на котором человек

      живет. Такой образ жизни далеко не идеален, в нем есть свои проблемы, и

      порой весьма существенные, если взять то же отношение к среде обитания. Но

      из того, что опробовало человечество за тысячелетия своего существования,

      - этот вариант жизни, с точки зрения отдельного конкретного человека,

      является оптимальным. Хотя, конечно, все условно, и человеку, который

      привык к тому, что государство берет на себя решение многих проблем, его

      непосредственно касающихся, и освобождает от бремени ответственности за

      происходящее вокруг, такой порядок вряд ли устроит. Каждому свое. Одна

      птица летать хочет, другая - в клетке сидеть.

      Тут мы и переходим к пониманию сущности евразийства. Каким оно видит

      человека в его взаимоотношениях с окружающим миром, и в первую очередь с

      государством, а конкретнее - с властями? И что показывает нам в этом

      отношении история негласного соревнования двух систем и их оценка? Для

      русского интеллигента XIX века Азия - это косность, невежество, неумелые

      действия коррумпированного чиновничества, застывшая государственная

      конструкция, неспособность воспринимать новшества, дремотное состояние вне

      исторического процесса развития человечества. Человек в этой системе -

      пылинка, существо бесправное, "винтик", как позже выразится один из тех,

      кто методами восточного деспотизма пытался модернизировать российское

      государство.

      После Второй мировой войны процессы отхода от азиатской формы

      существования начинаются и в этой части земного шара. Наиболее показателен

      пример Японии, которая не только совершила технологический прорыв, но и

      ввела демократические правила, сохранив при этом целый ряд традиций

      включая институт императора. Другой, совсем недавний пример - Южная Корея.

      Свой, особый тип модернизации избрали так называемые "азиатские тигры".

      Наконец, все больше разворачивается в сторону модернизации Индия, пытаясь

      при этом приспособить введенные после Второй мировой войны демократические

      институты включая парламент к новым реалиям. Нельзя не упомянуть и

      процессов модернизации в Китае в рамках коммунистической однопартийной

      системы. Одним словом, нет больше цельного понятия Азии или Востока, если

      иметь в виду не географию, а способ существования общества и место в нем

      человека.

      Как в этой ситуации видят перспективы развития общества наши доморощенные

      евразийцы? Что предлагают они взамен того способа взаимоотношений между

      человеком, обществом и государством, которые разрабатывала и, заметим,

      продолжает разрабатывать европейская цивилизация? Увы, все тот же вариант

      сильного государства с опорой на разветвленное чиновничество и сохранение

      патриархальных институтов, в первую очередь института традиционной семьи,

      где глава семьи - полный властитель. То есть тот самый вариант, который

      обнаружил свою недееспособность в азиатских странах и от которого они сами

      все дальше отходят. Именно эти соображения и дали мне основание прийти к

      выводу, что провозглашаемая все громче неизбежность евразийства - это

      неизбежность исторического тупика со всеми его сопутствующими

      последствиями. И это когда мы еще толком не выбрались из тоталитарного

      тупика коммунистической идеологии!

      После распада Советского Союза Россия оказалась в ситуации, аналогий для

      которой просто не существует. На огромном пространстве от западных границ

      до берегов Тихого океана живет русское население (свыше 80% от общего

      числа). На этой же территории проживают другие титульные народы автономных

      республик, не всегда составляющие большинство в этих республиках. Те

      русские, которые полагают, что Россия - это их страна, где дозволено также

      жить малым народностям, и те представители титульных народов, которые

      пытаются выстраивать собственную государственность в соответствии со

      своими традициями (как правило, клановыми, родовыми), - оказываются в

      конфликте между собой.

      Эти две тенденции проявляют себя и в области идеологии: то в виде

      "евразийства", стремящегося обосновать право всех национальных групп на

      совместное проживание, но с упором на приоритет "титульной нации", то в

      виде "русской национальной идеи", сторонники которой хотели бы создать

      русское государство по этническому признаку.

      Общее, что роднит сторонников той и другой ориентации, - опора на сильное

      государство, подразумеваемое как совокупность чиновников, руководимых

      мудрым правителем. И в этом смысле обе они далеки от европейского взгляда

      на вещи, на взаимоотношения человека и общества.

      Но какую же политику проводить в сложившейся реальности, от которой никуда

      не уйти и не уехать? Прямо скажем, самонадеянны те, кто точно знает, что и

      как конкретно надо делать. Но все же какие-то общие правила

      просматриваются, и хотелось бы на них обратить внимание.

      Первое. Процесс модернизации - экономической и социальной - не должен

      сопровождаться утратой культурно-исторического наследия. Это трудно, но

      это возможно. Наглядный пример - Япония. Оснащенного самой

      сверхсовременной аппаратурой японца не перепутаешь ни с кем другим по

      культуре, образу жизни, взгляду на личность и общество.

      Второе. Процесс становления политического класса в национальных

      республиках можно корректировать с соблюдением демократических процедур,

      позволяющих представителям других этнических групп, в первую очередь

      русским, состязаться на равных. Без демократии эти национальные республики

      грозят превратиться в "евразийские минидеспотии".

      Третье. Общество должно иметь на разных уровнях и в разных регионах

      вдохновляющие проекты, которые позволяют представителям разных групп

      включаться в общий созидательный процесс. Это не фантастика. В качестве

      примера можно привести программу преобразования Якутии, изложенную недавно

      в "Новых Известиях" президентом республики Михаилом Николаевым.

      В одном из интервью Владимир Путин назвал себя чиновником, то есть таким

      же, как многие другие, государственным служащим, пусть самого высокого

      ранга. Это действительно так, и это свидетельствует о скромности

      президента. Но не следует забывать, что чиновник Путин одновременно

      капитан огромного корабля, нагруженного мыслимыми и немыслимыми

      проблемами. И полномочия, которыми его наделило общество, должны помогать

      ему разрабатывать и реализовывать оптимальный курс. Оптимальный с точки

      зрения всех пассажиров, находящихся на корабле. И вот уже год прошел, но

      контуров этого курса что-то не видно. Сильное государство на базе сильной

      армии - это, конечно, идея крутая, но - из прошлых времен. Известно ведь,

      чем закончилась затея германского кайзера Вильгельма возвысить державу с

      опорой на сильный флот.

      На дворе ХХI век: новые технологии, новые требования к производству, новые

      ценностные установки. И тут же обострение этнических конфликтов, новый

      фундаментализм, новое обнищание и старые социальные болезни. Даже такая

      огромная страна, как Россия, не может отгородиться от происходящего вовне.

      Должен быть найден новый подход по принципу: что хорошо для страны, то

      должно быть хорошо для человечества с точки зрения глобальных тенденций. И

      наоборот. За "евразийским" или "русско-националистическим" забором

      спрятаться невозможно.

      Кстати, еще один взгляд на сильное государство. На презентации одной из

      книг в Сахаровском центре в Москве я имел возможность выслушать советника

      президента по экономическим вопросам Андрея Илларионова. В манере

      убежденного проводника, знающего, что и как надо делать, он настаивал на

      том, что функции государства должны быть сильно сокращены, в том числе и

      распределительные. "Это все социализм", - говорил Илларионов, подразумевая

      под этим нечто совсем плохое. Рядом со мной сидел один хороший знаток

      политической жизни Франции. Мы с ним переглянулись и пожали плечами.

      Будучи хорошо осведомленным о дирижистской политике де Голля, уж он-то

      знал, что регулирующие функции государства необходимы даже при самой

      развитой либеральной экономике. Я подумал тогда, в каком окружении

      находится наш президент. С одной стороны - бюрократы, предлагающие

      вернуться к госплановским временам, а с другой - сторонники

      неолиберального беспредела, которого на самом деле нет ни в одной стране.

      Государство должно быть на самом деле сильным - но прежде всего своей

      компетентностью, своей способностью предложить центральную вдохновляющую

      идею и на ее основе составить план возрождения, как это, к примеру,

      произошло у японцев, переживших шок и от поражения в войне, и от атомных

      бомбардировок, и от воинствующей милитаристской стратегии своих генералов.

 

      Куда двигаться России - в Европу или в Азию, - вопрос, на мой взгляд,

      чисто схоластический. Да никуда не надо двигаться, надо стоять на том

      самом месте, где и суждено было этой стране состояться как таковой. И

      решать при этом собственные проблемы. Устанавливать контакты на Востоке и

      на Западе решительно со всеми, если это в интересах страны, а не только ее

      военно-промышленного комплекса. Европейский опыт интересен тем, что он

      дает человеку возможность проявить себя в условиях свободы и достатка, что

      и является искомым для граждан России. Азиатский опыт? Разве что в

      сохранении традиций, обычаев, культуры. Да ведь и европейцы от этого не

      отказываются.

      Столкновение евразийского и еврорусского начал будет продолжаться долго.

      Об истоках этих подходов хорошо написал историк Михаил Сокольский в своей

      вышедшей на немецком языке книге "Тысячелетний раскол". И одна из главных

      задач, стоящих перед политиками, да и не только перед ними, - разрешать

      разногласия путем консенсуса, что и предложил 15 лет назад, в начале

      перестроечного процесса, Михаил Горбачев. И пытаться при этом выстраивать

      некую усредненную парадигму, непременными составными частями которой

      должны быть демократия и сохранение национальных традиций. Осуществление

      такой политики требует исполнения фигур высшего пилотажа политиками,

      требует сосредоточения интеллектуальных усилий всех тех, кто причисляет

      себя и к евразийцам, и к еврорусским, или просто к гражданам России,

      желающим видеть свою родину процветающей, доброй и открытой.

      

 

 

             Источник: http://www.ng.ru/polemics/2001-05-12/8_necessity.html

 

     В библиотеку                                                                                              На главную страницу